Казачьи регалии

Под регалиями, в узком смысле слова, понимают внешние знаки монархической вла­сти: держава, скипетр, корона, трон и т.п. В казачьих войсках ими стали обозначать пред­меты, несущие на себе, прямо или опосредовано, печать Высочайшей милости. В Кубанском казачьем воиске понятие «регалии» пришло на смену вьфажению «клеиноды», употреблявшемуся в Запорожском, а затем в Черноморском воиске.

В состав войсковых клейнодов входили знамена, бунчуки, печати, булавы, перначи, литавры и др. Понятие «клейноды», переводящееся с немецкого и польского как «драгоценность», более точно, отражало состав казачьих святынь, нежели «ре­галии». Ведь в их числе хранилось немало просто памятных и дорогих вещей, имеющих статус реликвий. Включая в себя и реликвии, понятие «регалии» приобретает еще более расширенное толкование.

Перед Первой мировой войной в составе регалии Кубанского войска находились: 10 войсковых и 35 «куренных» знамен, 31 полковое знамя, 13 значков, пара литавр, пара вой­сковых серебряннх труб, атаманская булава и насека, 2 войсковые большие булавы, 14 малых; пернач кошевого атамана, 5 серебряных перначей, 18 «куренных» медных перначей, 6 печатей, мундир и кинжал императора Александра II, мундир и шашка великото князя Михаила Николаевича, блюдо и солонка, подаренные Екатериной II, 75 высочайших грамот и ряд других предметов. Слово «куренные» взято в кавычки по той причине, что оно не отражает реального статуса этих вещей и введено в конце XIX века дореволюционными кубанскими исследователями для удобства систематизации регалий.

Процесс формирования казачьих регалий продолжался немногим более ста лет. Наибольший интерес представляет эпоха Екатерины Великой. В созданное по ее повелению Войско верных казаков, названное в 1788г. Черноморским казачьим войском, передавались знамена, булавы, перначи, печати. Начало формированию регалии положил пер­нач, пожалованный Г.А. Потемкиным З.А. Чепеге в январе 1788г. При ордере А.В. Суворова от 27 февраля того же года войску передали большое белое войсковое знамя, малые знамена для куреней, булаву кошевого атамана и несколько перначей. При ордере от 13 мая 1788г. была прислана и большая войсковая печать, изготовленная по велению Екате­рины II. К высочайшей грамоте от 30 июня 1792г. черноморцам пожаловали войсковое голубое знамя, пару серебряннх труб и литавр. На новоселье императрица подарила казакам серебряное вызолоченное блюдо с надписью «Дар Екатерины Великой войску верньгх Черноморцев 1792г.,'июля 13, в Царском селе через войскового судью Антона Головатого» и вызолоченную серебряную солонку с гербом.

С каким огромным уважением и благовейным трепетом хранили казаки   свои регалии  в Войсковом Штабе  до революции подробно  описывается в книге Федора Кубанского (Горба) „На привольных степях кубанских”.

...Письменный, набожно перекрестился и поцеловал значек своего куреня.

Рядом был голубой с узорами и тоже изображением Св. Георгия  Победоносца, с крестом, полумесяцем, звездой и надписью „СДЕЛАН РАПИР СЕЙ ЗА АТАМАНА ПРО­КОПА КАБАНЬЦЯ, КУРЕНЯ БРЮХОВЕЦЬКОГО В 1770 ГО ДУ "

-                 Вот теперь эти бывшие курени называются станицами Иоклиевской, Брюховецкой и т д., — сказал Письмен­ный. - А вот и вашей станицы, Старо-Минской! — и он указал на значек из зеленой шелковой материи, на котором стояло „СЕЙ РАПИР СДЕЛАН АТАМАНОМ МИН-СКОГО КУРЕНЯ АНТОНОМ ВЕЛИКИМ В 17...", а дальше бьло вырвано, по пояснению Письменного, возможно и турецкой картечью.

Тарас Охримович стоял и молча смотрел на зтот старый значек и вспомнил многое, о чем часто дома читал вслух его сын Петр в тех книгах, которые подарил ему Кущ.

Письменный выпрямился, сдвинул сурово брови, протянул руку к значкам и, повысив голос, начал речь:

— Видите эти простые матерчатые значки и малые зна­мена тридцати восьми куреней, бывших в Запорожской Сечи? Простые, немые и молчаливые, но знаете ли вы, сколько боевой славы, доблести и геройства видели они за свою многовековую историю? Сколько легендарных рыцарей с острова Хортица держало их в руках и сражалось под этими „простыми" реликвиями? Запорожцы с этими знаменами гуляли и по Босфору, нагоняя страх на могущественных турецких султанов, от них трепетали. крымские татарские ханы, от них бежали ясновельможные польские паны, падали, как под серпом колосья, ляхи-униаты! С этими знаменами, мальми куренными и большими войсковыми, Галайда носился на байдарках по Черному морю, у стен Константинополя, Гамалий выручал попавших в турецкую неволю запорожцев, погиб Наливайко, но не посрамил чести казачьей, Тарас Трясило бился с ляхами дни и ночи, пока не побил их; кошевый Сирко вызволял своих братьев из крымской татарской неволи, Дорошенко и Сагайдачный „по пiд горою" вели „свое вiйсько", Войско Запорожское...

Около Письменного собралось человек десять и, точно окаменев, слушали его слова, а он, не обращая внимания, продолжал:

—      Великие тайны хранят в себе эти свидетели былых подвигов! Не с этими ли значками, перначами и клейнодами гайдамаки гуляли по всей Украине, освобождая ее от ляхов-униятов, не с ними ли Тарас Бульба справлял „поминки" по Остапе, не во имя ли их он сгорел живьем на костре, но не посрамил чести казачьей, не нарушил веры православной?...

Письменньш умолк и опустил голову.

Тарас Охримович подошел, перекрестился и три раза поцеловал край зеленого значка Минского куреня, еще раз пристально посмотрел на него и сурово глянул на Падалку. Тот тоже поспешно перекрестился и поцеловал значек.

Дальше было еще много знамен, подаренних русскими царями в различное время, и на всех стояло „ЗА ВЕРУ И ХРАБРОСТЬ". Тут же стояло большое серебряное, вызолоченное блюдо с надписью „ДАР ЕКАТЕРИНЬ! ВЕЛИКОЙ ВОЙСКУ ЧЕРНОМОРСКОМУ 1792 ГОДА ИЮЛЯ 13-ГО В ЦАРСКОМ СЕЛЕ ЧЕРЕЗ ВОЙСКОВОГО СУДЬЮ АНТОНА ГОЛОВАТОГО"

-         Это царица Катерина подарила черноморцам тогда, как дала и грамоту, в которой она жаловала наших прадедов землею Кубанской, сказал Письменный.

Тут же лежали и подлинники грамот Екатеринц Второй и Павла Первого, являвшиеся основньыми документами на право казаков пользоваться землей и всеми угодьями Кубанского края. В особых витринах помещались мундиры императора Александра Второго и великого князя Михаила Николаевича. Были десятки полковых знамен, куренные печати, войсковые малые и большие печати, литавры, около тридцати грамот и рескриптов Павла I, Александра I, Николая I, Александра II, Алексан­дра III, Николая II...

Часа три осматривали староминцы эти реликвии Кубанского Войска и не жалели, что вчера случайно завели знакомство  с Яремой Письменным.  Все  трое  медленно, как бы с сожалением, покинули здание, в котором хра- нились такие сокровища истории их предков.

-        Да, было у нас на земле Черноморского Войска!

Научный сотрудник

Староминского

историко-краеведческого музея              С.Н. Егорова